Курдский театр несколько раз участвовал в фестивале-конкурсе национальных театров, и каждый раз показывал себя блестяще! И каждый раз наши артисты-энтузиасты думали, что дали толчок развитию, что дальше можно ехать спокойно. Но нет, опять труппа расходится, а курдский зритель после интересного зрелища на следующий день забывает о нем. Не удается привлечь молодежь к творческой работе. У них все упирается в личные интересы. Я понимаю, время – деньги. Но вы понимаете, что свое время можете упустить?!

количество культурных очагов в диаспоре!          Курдский театр несколько раз участвовал в фестивале-конкурсе национальных театров, и каждый раз показывал себя блестяще! И каждый раз наши артисты-энтузиасты думали, что дали толчок развитию, что дальше можно ехать спокойно. Но нет, опять труппа расходится, а курдский зритель после интересного зрелища на следующий день забывает о нем. Не удается привлечь молодежь к творческой работе. У них все упирается в личные интересы. Я понимаю, время – деньги. Но вы понимаете, что свое время можете упустить?!

Вы понимаете, что когда очнетесь - будет поздно, не будет уже такого как Шалико, не будет курдского театра. А вы либо будете марионетками чужих идей, в русских или других театрах, либо будете узниками собственных животных потребностей, так и не искусив плода искусства. Ваши же дети будут думать, что их предки были заблудшими кочевниками, не имеющих ни духовных, ни культурных ценностей. Это печально… Ведь так будет думать и то общество, в котором проживает ваша диаспора. На вопрос: «Что вы знаете о курдах , - они ответят - А кто это такие?». Беда в том, что мы нигде себя не проявляем, поэтому они о нас ничего не знают. Кавказскую лезгинку знают все, а о вашем любимом гованде хоть кто-то слышал? Кочари - армянский, на него даже не претендуйте. Почему? Потому-то они первыми прорекламировали его миру, это их право, они молодцы! А вы молчите, вы стесняетесь даже имени своего. Вы - кто угодно: и чеченец, и дагестанец, и армян, но только не кууурд -  звучит даже устрашающе ...буууу… Успокойтесь, с этим «клеймом» вы родились, и вам от него ни куда не деться .Но не будем о грустном. Я лишь хочу сказать, чтобы вы не стеснялись своего «Я», нужно это «Я» показать миру под положительным углом, чтобы вы могли гордиться собой и своими собратьями настоящего времени, а не прятаться под тенью «великих» предков.Мое участие в курдском театре началось с того момента, когда позвонила сестра и нервным голосом начала рассказывать сложившуюся ситуацию в театре. Труппа распалась, Шалико срочно нужны актеры: молодая девушка и парень. Восемь месяцев работы, три смены коллективной труппы. Режиссер в отчаянии. Столько работы ушло насмарку. Нужно срочно выручать. «Какая из меня актриса, Нуба?! - пытаюсь я отговориться - Апе Шалико и из осла сможет вылепить Гамлета! Мидия уже в списке выступающих в фестивале театров, мы должны что-то придумать, времени мало». А что тут думать, я не имею права на иной ответ, кроме как на согласие. Я грезила мечтами, что познакомлюсь со своим кумиром, и тут мне судьба предоставляет такой шанс, даже больше, я буду работать под его руководством. В пятницу следующей недели у нас состоялась встреча в доме культуры имени Луначарского. На встрече были я, мой брат, Хасан, зять и сестра, больше никого. Вступительную речь Шалико начал с немного холодных и грустных слов, как воздух в тот самый декабрьский день. Я очень внимательно его слушала, но в тоже время разглядывала этого курдского Чаплина перед собой. Какие у него печальные глаза, они горели только в тот момент, когда он возлагал на нас надежды - весьма призрачные, ведь его так часто бросали. Как мне обидно! Но почему, почему у него такие грустные глаза…Он еще будет мною гордиться, он еще будет улыбаться и восхищаться! Я ему докажу, что есть еще преданные его творчеству люди! Это было моим стимулом в работе. Я больше пеклась не о судьбе курдского театра, а скорее о том, как бы не подвести своего режиссера, хотя в моем понимании, Шалико и курдский театр это единое целое.Репетиции начались. Первым предупреждением Шалико было - ответственность в работе: не опаздывать, не прогуливать , не отлынивать. У нас впереди только три месяца, а работы много. Чтобы уложиться в такие границы, нужно было приложить максимум силы и стараний. Не реально успеть. Прослушав нашу речь на курдском, Шалико и вовсе приуныл. Ни знания языка, ни поставленной речи, а о актерском мастерстве вообще стоит промолчать. Говорят там где уверенность, там ждет и успех. Мы надеялись на свою целеустремленность и профессиональный талант своего режиссера . «Все будет хорошо !» - с этих слов начиналась наша каждая репетиция.Шалико не спешил нас знакомить с комедией, сначала он хотел нас духовно подготовить, объяснить вообще что такое театр, и каковы его цели. В чем заключается взаимодействие актера на публику, и наоборот. Он нам объяснял: «Детки, театр – это не просто игра актера на сцене, это единая система передачи смысла постановки зрителям. Вы должны прочувствовать свою роль, чтобы зритель вам поверил» .

Он также рассказывал нам о долгом и кропотливом труде первых тбилисских курдских актеров, которые прошли через огонь и воду, дабы познакомить курдов с театром. Шалико нам рассказывал, что раньше зритель просто не понимал что такое театр. Ему говорили: «Шалико, когда нам приходить посмеяться над тобой»? А он, изумленный таким вызовом, отвечал : « я со сцены над вами смеюсь, а вы надо мной?» Мамоста через юмор в комедиях показывал отвратные стороны общества, таким образом высмеивая себя же, то есть свое общество. Зрители должны были это понимать, понимать, что это не правильно и включать уже второй вариант, положитель-ный, который Шалико им предлагает как ответ.Я до сих пор удивляюсь терпению учителя, оно было по истине железным! Чтобы достучаться до нас ему приходилось по десять раз объяснять нам одно и тоже. Помню слово «hish» мой партнер никак не мог выговорить, вместо звука [ h ] произносил [ х ], тогда мамоста поставил его перед зеркалом и заставил выговаривать это слово до тех пор, пока не выучит правильное его произношение. Это было только начало. С каждой репетиции мы уходили с новыми впечатлени-ями, нам нравилось открывать для себя этот мир искусства и знаний. Хотелось больше проводить с режиссером времени, но у нас все упиралось в какие-то несколько часов. Однако, после очередных занятий мы по долгу стояли подле театра и жадно слушали своего учителя. Он нам рассказывал не только о театре, но и о жизни в целом, затрагивая и философию, и религию, и даже научные темы. Когда я приходила домой, по долгу размышляла над его словами. Я всегда им восхищаюсь, и в своей жизни стараюсь идти по той планке «человечности», которую придерживается мой учитель. Время шло, мы просто на глазах росли и менялись. Нельзя уже было сказать, что ученики Шалико Бекаса это те самые Тамам и Хасан. Конечно, актерами мы еще не были, но и неучами нас трудно было назвать. Когда наш режиссер почувствовал, что мы готовы - он захотел нас познакомить со своими кол-легами и друзьями. Он давно нам обещал встречу с Баве Назе, курдским писателем, собственно, наш спектакль Шалико именно ему посвятил, своему верному другу и товарищу.

 Баве Назе оказался интеллигентной личностью, при знакомстве, как с самой настоящей барышней 18-го века, поцеловал мне ручку, за что в ответ мне хотелось встать в глубоком реверансе, дабы оказать этому дивному человеку все свое почтение и глубокое уважение. Он тоже был рад знакомству, рад был видеть, как Шалико свои труды и знания передает новому поколению и что это поколение весьма заинтересованно все принимает. Баве Назе должен был уехать срочно в Курдистан, поэтому он не мог попасть на премьеру. Благословив нас и пожелав удачного выступ-ления, он уехал. Приближался день премьеры, а у нас еще столько проблем. Оставался не решенным вопрос о сцене, нам отказали в ее аренде, в самый последний момент. Я до сих пор не могу понять в чем была причина, ведь формальные вопросы Шалико еще в самом начале работы решил с директором театра. Это был еще один камень на пути, который мы должны были обойти. Также нам не хватало человека, который бы отвечал за музыку. Никто не соглашался помочь, всем было все равно. Да никто и не понимал, зачем мы возимся с каким-то там курдским театром, зачем нам это нужно. Я уже сотый раз жалела, что это все происходит не в моем городе Тамбове, где у меня полно друзей и знакомых, а в этой несчастной Москве, где среди тысячи курдов мы не можем даже одного найти. Но и этот камень мы обошли. Совершенно случайно со мной в интернете познако-мился молодой человек, как оказалось курд из Курдистана. учится в РУДНе. Он на равне с нами ходил, помогал. И декорации мы придумывали всей дружной командой. Мы очень хотели как можно больше курдов собрать в зале, обзванивали всех знакомых и друзей, выставляли информацию на курдских сайтах, ведь ради них мы готовили премьеру, ради своих дорогих курдов. Для меня последние дни были очень тяжелыми. Я переживала, ведь стоит одному ошибиться и весь спектакль будет провален. А если этим ошибившимся буду я?? Тогда я провалю спектакль. Мои друзья, родители - все будут на меня смотреть.

Пятница 13-го апреля. День нашего выступления настал. Ох! Какой день, остается только гадать, что нам 13-ое принесет: удачу или полный провал. Не выспавшись, с плохим настроением, водрузившись сумками, я отправилась в Москву. Сестра не смогла придти на спектакль, зато в качестве поддержки со мной был мой зять, мой старший брат. Когда он увидел, что я вот-вот разрыдаюсь, он подошел и спросил: «Таме, что такое? Почему плачешь? Большая девочка уже! Вот смотри, когда Асмина родится, будет над тобой смеяться, скажет моя тетя плакса, а я ведь ей расскажу все. Так что не плач, все будет хорошо»! Я представила свою, еще не родившуюся, племянницу и мне действительно стало лучше, мне будет что ей рассказать ) Наш спектакль начался .Не могу все описать словами. Были и ошибки, и нервный тик дыхания, но зал смеялся и хлопал. Неужели, им нравится наша игра? Я вся погружена в игру, но все же краем уха слышу, что буквально сейчас кто-то лопнет от смеха. Может это мой брат, который обещал, для поддержки всегда смеяться и в смешных и не смешных моментах? Нет, вроде бы голос женский, и не один. Нет, это явно не мой брат, так я думала про себя. А между тем спектакль продолжался. Мы были на одной волне с Хасаном, поддерживая друг друга, иногда импровизируя, если слова не приходили в голову. Ошибки тоже были, но кажется, никто кроме нас и Шалико их не замечал. Ведь все были погружены в зрелище. «Неужели сейчас отец Назе найдет Титала в туалете? Как Титал ловко с туалетом справляется» - об этом думал зритель. А я переживала, что у Назе халат короткий, только до колен и надеялась, что никто не заметит, у нас, у курдов, ведь принято длинные носить.Игра закончилась восторженными криками зрителей и бурными аплодисментами. Это может говорить только об одном, зритель доволен, и он не жалеет, что зря потратил деньги на билет. Я чувствовала, что несмотря на наши ошибки, мамоста Шалико доволен нами. Я была счастлива! Я исполнила, то что хотела!Жюри было восхищено спектаклем, да, у нас не такая сцена как в театре «Шалом», тем более не как в театре «Ромэн», но у нас такой режиссер как Шалико Бекас! А этот человек, поставил такой спектакль, на фоне которого даже такая убогая сцена как у нас выглядела не хуже сцены «Большого театра». Все видели только мастерство и талант курдского режиссера. Председатель жюри, Федорченко Вера Андреевна, надеялась, что мы дальше с таким же успехом будем участвовать в фестивале, она очень хотела, чтобы Шалико и дальше продолжал их удивлять своими работами. Я очень надеюсь, что так оно и будет. Я надеюсь, что курды наконец-то осознают всю необходи-мость театра в нашей жизни.